Несколько лет это стихотворение Игоря Царева кто-то (а может быть и я, не помню) опубликовал на титипсах. И было не очень замечено тамошней чайной публикой, да и я про него подзабыл. Игоря Вадимовича уже нет с нами больше трех лет, а стихотворение осталось и живет собственной жизнью, гуляя по Интернету.
Недавно пересматривая фотографии Виктора Янчевского, я вспомнил как в те времена сидели мы вечером с ним и Андреем Шипулиным в номере гостиницы в Гуанчжоу, и рассматривали удивительную пиалку цзиндэчжэньского фарфора, купленную Андрюхой в тот день за какие-то немыслимые деньги. Снимали макросъемкой, 20-то кратно увеличивали потом изображение на компьютере, подсвечивали чем только могли и всё удивлялись филигранности росписи, невесомости чашки, ощущению радости оттого, что просто это держишь в руках. И было нам невдомек, что где-то в далекой Москве Поэт, смотря на совершенно другой набор из того же фарфора, смог блестяще и точно выразить то, что мы пытались увидеть.
Цзиндэчжэньский фарфор
(из семейного альбома)
В нашей кухне витал восхитительный дух тарталеток,
Свой пленительный мир из восторгов моих возводя.
А за темным окном журавлиные клинья под лето
Забивала зима кулаком ледяного дождя.
Из каких родников и душевных мелодий тончайших
Ты защитный покров терпеливо сплетала тогда,
Выставляя на стол тонкостенные белые чашки,
Где в напиток богов превращалась простая вода…
Цзиндэчжэньский фарфор, преисполненный чайною негой,
Согревал нам сердца и беседы изысканный шелк.
А за темным окном фонари столбенели от снега,
Наблюдая, как он, словно пьяный, то падал, то шел….
Иноземный сервиз – хрупкий символ семейного счастья.
Из него и сейчас пьем ночные фантазии мы.
А за темным окном над столицей разбитой на части
Громыхает салют добела раскаленной зимы
Комментариев нет:
Отправить комментарий